Пресса

НЕ ПО-ДЕТСКИ

 

В начале декабря в Канском драматическом театре прошла театральная лаборатория — уже в шестой раз.

Несколько лет подряд концепцию этой лаборатории умело и небанально разрабатывают театральный критик Павел Руднев и директор театра Вера Сазонова. Они приглашают перспективных молодых режиссеров, устраивают образовательную программу и, как водится, показы эскизов с обсуждением и голосованием зрителей. Темы каждый раз новые — из последних, к примеру, «Забытая классика» или «Грубый нежный возраст».

 

Проблематику этого года авторы лаборатории обозначили как «Детская литература и театр»: в чем разница между советской традицией детских спектаклей и сегодняшним днем? На каком языке современные дети готовы вступать в диалог со сценой? Как побороть устаревшие репертуарные предпочтения родителей в пользу современных пьес для детей? Все эти вопросы звучали на круглом столе, и весьма дискуссионно. Участники говорили о том, что мир детства стал совсем другим, среда сегодняшнего ребенка гораздо разнообразнее, чем прежде, — поэтому и театр может и должен предлагать ему более сложные идеи и язык, и в целом, искать нестандартные формы художественного общения. На практике же было представлено три эскиза приглашенных режиссеров и семинары Марины Жабровец, профессора Тюменского государственного института культуры. Она поделилась актуальными технологиями воспитания нового поколения студентов, которые вполне применимы к детскому театру: это всевозможные квесты, квизы и интерактивные спектакли. В результате два лабораторных дня оказались очень насыщенными; благодаря многожанровости, по сравнению с прошлыми годами существенно расширилась аудитория, да так, что формат показов приходилось менять на ходу, чтобы вместить всех желающих.

 

 

Наиболее сложившимся эскизом можно назвать «Скеллиг» по двум романам Дэвида Алмонда — одноименному и «Меня зовут Минна» — в инсценировке Ольги Варшавер и Татьяны Тульчинской. Режиссер Максим Соколов (выпускник РУТИ-ГИТИС, мастерская Т. В. Ахрамкова, Ю. В. Йоффе) за четыре дня сочинил практически полноценный спектакль с точным распределением ролей, тщательным разбором и небанальным решением пространства: зрители сидят на планшете, развернутые к сценическому карману, в предельно сокращенной дистанции. Желание приблизить разговор с юным зрителем к камерному формату вообще стало лейтмотивом лаборатории.

В британском романе повествуется о странном существе по имени Скеллиг — не то ангеле, не то бродяге. Он живет в заброшенном гараже дома, куда переселилась семья главного героя, Майкла — ученика средней школы. Знакомство Майкла и Скеллига — начало истории про исцеление верой в чудо — и не только больной сестры Майкла, но и самого ангела. В инсценировке и в эскизе акцент с фантастической линии перенесен в реальность человеческих отношений, а Скеллиг (Руслан Губарев) лишь проявляет их и гуманизирует. Актер Евгений Музыка играет Майкла не просто мальчишкой, а стремительным подростком, который, естественно, находится в оппозиции к родителям — и до такой степени, что даже почти не сочувствует умирающей сестренке, ведь на нее направлено все их внимание. Естественно и то, что Майкл встречает на новом месте свое альтер-эго в женском обличии — Минну (Дарья Корнева), взрывную, легкую и очень достоверную. Тяга Майкла к мифическому Скеллигу — попытка найти взрослого, с которым можно запросто общаться, а дружба с Минной — желание погрузиться в эмоциональную струю жизни. Эскиз пронизан лирической стихией — режиссер охватывает сцену стремительным движением и по вертикали, и по горизонтали: персонажи взбегают по лестницам под колосники, падают со сцены в зрительный зал и забивают мячи в закулисье. А главным посылом становится мысль о том, что только неподдельный диалог между миром детства и взрослых дает шанс на преодоление одиночества каждого. Судьба эскиза, кажется, предрешена, и он превратится в спектакль. Недаром же случилось счастливое совпадение: в день лабораторного показа писатель Дэвид Алмонд приехал в Россию — правда, не в Канск, а в Москву, но переводчик Ольга Варшавер, безусловно, рассказала ему о событии, поэтому знаковое присутствие автора ощущалось всеми.

 

 

Болевое переживание разделенности взрослых и детей читалось в каждом эскизе, но особенно остро прозвучало в «Черной курице» по повести Антония Погорельского. Романтическую сказку позапрошлого века о сложном выборе, чувстве вины и взрослении режиссер Алексей Размахов (выпускник РУТИ-ГИТИС, мастерская Д. А. Крымова, Е. Б. Каменьковича) актуализировал в совершенно новом контексте идей. Он ввел фигуру рассказчика — выросшего Алешу, а всю историю превратил в проекцию его воспоминаний, в буквальном смысле в теневой театр ушедшего времени. Мальчик, да и все дети вообще, представляются в этом мире куклами. Все потому, что родители, учителя, все взрослые обращаются с ними совершенно произвольно (небрежно бросают, строго усаживают за парты, попросту забывают) — как с вещами, не задумываясь об их внутренних переживаниях, которых как бы и нет. Выходит, что превращение черной курицы в сознании Алеши происходит здесь не по волшебному велению, а от безысходности его существования, из необходимости преодолеть отчужденность взрослой действительности. Возможности погружения в объемную психологическую историю главного героя пока только намечены актером и режиссером, да и взаимодействие элементов теневого, кукольного театров и живого плана требует уточнения. А вот образы взрослых заявлены вполне убедительно. Актеры Диана Артемова и Андрей Молоков вдвоем исполняют всех взрослых персонажей: удачно используют характерность в изображении лицемерных и репрессивных мотивов поведения взрослого мира.

 

 

Самый динамичный эскиз сделал Никита Бетехтин — выпускник мастерской Л. Е. Хейфеца РУТИ-ГИТИС и магистрант режиссерского курса В. А. Рыжакова Школы-студии МХАТ. Он выбрал сказку Астрид Линдгрен «Эмиль из Леннеберги», редко востребованную нашим театром, но, по признанию писательницы, самую ею любимую. Главный герой сказки — своего рода мужской вариант Пеппи Длинныйчулок, да и история его выстроена схожим способом — как цепь анекдотических ситуаций, происходящих с семьей, где живет этот находчивый мальчишка. Режиссер увлекся стилизацией шведского мира в предельно камерном пространстве репзала — со всеми условными допущениями в изображении времени, бытовых подробностей и внешнего облика персонажей. Однако более удачным стало как раз не воплощение атмосферы шведского хутора подручными средствами, а разработка ярких характеров актерами. Набор историй о хулигане, которого не может принять даже собственная семья, драматургически проявился в конфликт отцов и детей. Соло Эмиля (Максим Немчинов) потеснила сестра Ида (Ольга Лукахина), и сумасшедшим дуэтом они противостояли скучной, бесцветной, успокоенной реальности папаши-скряги (Василий Васин) семейства Свенсонов. Благодаря этому начала вырисовываться вполне внятная история, но на этапе эскиза режиссер слишком подчинился желанию театрализовать во всех подробностях шалости Эмиля: скорость и громкость подачи материала не дали полноценно воспринять ключевые события действа и его смыслы.

 

 

Лаборатория в Канске прикоснулась к непростой теме спектакля для детей и проявила идеи и направления, в которых подобный театр может быть живым, объемным, сложным. Это высказывание, менее всего дидактическое, поучающее, а более всего — диалог на равных с учетом всего многообразия современной культуры, в которой непосредственный адресат такого рода постановок нередко ориентируется гораздо лучше, чем взрослые. Судя по голосованию юных зрителей, им такой театр пришелся по душе. Дело за малым: превратить эскизы в спектакли.