Черно-белая партия Яго.
Новая постановка Канского драматического театра "Отелло" по пьесе великого английского драматурга Вильяма Шекспира 1564-1616 (к тому же в пересказе (читать в переводе) великого российского поэта Бориса Пастернака) заслуживает, несомненно, особого разговора.
О готовящемся спектакле заявлено было еще в начале сезона, но понятно, что грандиозный проект требует и грандиозной работы - репетиции шли в течение всего года....
Не первый первый раз
Не скрою, с зрительских позиций сомнений было в избытке. Кто выступит в центральной роли? Не окажется ли злодей Яго в исполнении актера Канского театра лубочным персонажем? Не впадет ли в банальность режиссура - в пьесе, играной не одно столетие, так легко повториться, пойти на волне заезженных штампов. Все это порядочно напрягало, страшило и заранее веяло бесконечной скукой. В голове рисовались десятки предположительных режиссерских ходов, но, ни один из них не был совершенен и не пленял воображение.
Заявленные на главные роли артисты Владимир Мясников и Андрей Пашнин (оба из Красноярска) внесли некий интригующий элемент, но далеко не разрешили сомнений - может, даже вызвали новый приступ уныния. По той причине - что если в центре действа выступают актеры которые могут донести слово без потерь, сделать роль "объемной" то значит, режиссура спит, то есть следует по классическому унылому пути, делая ставку на психологию, звучание шекспировской фразы, бесконечно повторяясь и не делая попытки оживить собственное творчество.
Нет, без сомнения, хорошая игра всегда интересна, и уже сама по себе заслуживает внимания, но с другой стороны жизнь, а главное - человеческое существо - так парадоксально устроены, что всегда хочется сверхновизны, сверхобаяния, сверхчувств, чего-то невысказанного, невероятного. Чтобы как в первый и единственный раз.
Итак, посмотрим!
И вот объявлена премьера. Изглоданный сомнениями, я не сразу решился войти в родной зрительный зал. Славный контролер и бесконечный друг всех канских театралов Антонина Тимофеевна успокоила: "Спектакль отличный!". Ей можно верить - у нее интуитивный, но очень правильный взгляд на вещи. Если уж она сказала, то других мнений быть просто не может. Нужно смотреть.
Первые ощущения, первые ассоциации - это не провинциальный спектакль. Это спектакль другого масштаба. Милая наша, добрая, чуть наивная, провинциальная сцена - в ней есть своя масса неведомых столичному жителю достоинств, и я готов ей петь бесконечные оды и дифирамбы, но все таки "Отелло" был иной. Уже первое прикосновение, развернутая программка: постановка - Роман Феодори (Санкт-Петербург), сценография и костюмы - Даниил Ахмедов (Москва), хореография - Наталия Шурганова (Тюмень), ассистент режиссера Максим Астафьев (Барнаул) обещали немалое.
Театральное шаманство
Первые аккорды, первые ритмы будущего спектакля так же были значимы. Под час бессвязные, ломающиеся, дребезжащие словно неловкое выступление средневековых, слепых музыкантов, под час влекущие, докучные, как зазывные крики ярмарочного балаганного паяца, а то и пугающие как выход мрачного, языческого шамана. Они вели в другие джунгли, вносили сумятицу, некоторое удивление в сознание пришедшего зрителя.
Первая фраза Яго настраивала на иронично-отрешенный взгляд, с неяркой грустью с выраженной философией цинизма. Жесткого, но такого узнаваемого земного, выверенного правилами нашего грешного бытия. Как часто и почти незаметно для себя мы бываем такими же Яго. Как часто мы следуем той колеей, что предлагает нам среда, ближний жизненный круг.
Герой Пашнина (Яго) одет в шинель революционной России и напоминает внешне не то шолоховского Григория Мелехова, не то булгаковского Хлудова. Музыканты в черно-белом "домино" как бы относят действие вспять, давая ссылку на драматургическую классику Гоцци, Гальдони, Лопе де Вега, а то и вовсе на римские подмостки. Хлудов же, то есть Яго, вносит современную нотку, настаивая именно на сегодняшнем дне.
Кто здесь правит бал?
Все время задаешь себе вопрос к какому времени относится представленная сцена, но потом, - разве то главное. Во все времена витал некий идеал, какая то светлая мечта кружилась в воздухе, не осуществимая но такая желанная, бесконечно пленяющая нежные сердца. Над ней плакали, ею восхищались, а жили прежним земным и грешным. А разве можно иначе? Витание в облаках - всегда обречено на поражение. Мир устал, циничен, завистлив и равнодушен не об этом ли всегда напоминает жизнь. Всегдашнее расхождение божественного и земного вот весы, на которых раскачивается почти нереальное счастье Отелло. Лукавый кукловод Яго он здесь правит бал. Здесь его вотчина, здесь он единственный гроссмейстер. Ход пьесы все больше напоминает шахматную партию. Черно-белые домино, черно-белые образы довершают сходство с шахматной игрой. Игрой увы, без явного противника - ни Отелло, ни Дездемона (Татьяна Мамычева), ни Кассио (Максим Фадин) не считают себя безмолвной марионеткой. Черно белая партия Яго разыграна, пожалуй, безукоризненно. Все выверено и достоверно в игре Пашнина. Яго улыбается но сочится желчь с его уст, он дружествен, но лжив и зависть единственная его путеводная звезда. Все пророчит ему победу.
Маэстро, урежьте марш!
Нельзя не отметить музыкальность вышедшего спектакля Дмитрий Трегубов (Красноярск), Юлия Сорокина (Канск). Я бы сказал что "Отелло" это по сути музыкальное произведение. Рок-спектакль если хотите. Темпо-ритм заданный изначально бубном поддерживает скрипка подхватывает голос актера, его резкое или напротив мягкое, какое то даже округлое действо. То все становится размерено четким как траурный марш во время чумы, то напевно-надсадным как прощальная песнь. Ритмы завораживают, ритмы чаруют, ритмы кружат голову. "Отелло" пожалуй просто можно слушать как слушают оперу. Вот кроткая речь Дездемоны, вот упрек в голосе Отелло, вот звенящий крик - поднимается темп, доходит до апогея и вновь смолкает журчит как малый ручеек, смеется, дразнит. И эта музыка поражает больше всего. Иногда даже возникает желание услышать песню, что-то вроде рыбниковского "Белый шиповник страсти виновник, краше садовых роз…". Может зритель в определенные моменты и слышит нечто подобное, в том не приходится сомневаться ритмический рисунок очень ярок и необыкновенно пронзителен. Мне под час кажется, что именно музыкальная тема во многом определяет силу и действенность представления, делает спектакль вдохновенным и поистине незабываемым.
Фраза завершающая спектакль имеет какой-то чисто булгаковский акцент и так же музыкальна, как и реплика кота Бегемота. "Пусть грянет туш!", - говорит Яго. И это после всех смертей, явленных зрителю. Что это - насмешка над самим собой, насмешка над происходящим, насмешка над жизнью? Быть может и то и другое и третье, здесь нет места жалости и нет сентиментальности. И музыка звучит.