Пресса

       Репертуар Канского драматического театра обогатился новым спектаклем для семейного просмотра, - мюзиклом Владимира Дашкевича и Юлия Кима по книге шведской писательницы Астрид Линдгрен  «Пеппи Длинныйчулок» в переводе Лилианны Лунгиной . Осуществил постановку режиссер Владимир Золотарь. Владимир Золотарь выпускник Санкт-Петербургской Государственной Академии Театральных Искусств, (курс Геннадия Тростянецкого - профессора и лауреата Государственной премии России).  Не смотря на молодость в активе Золотаря уже в общей сложности  более 30 постановок в театрах Уфы, Омска, Петрозаводска, Санкт-Петербурга, Москвы и Риги. Он обладатель многих  престижных театральных премий, среди которых:  премия «Театрал» в номинации «За яркий режиссерский дебют» (Санкт-Петербург, 2000 г), премия «За вклад в развитие культуры» в номинации «арт-событие года» за спектакль «Король Лир» (Нижний Новгород, 2010 г) и другие награды межрегиональных и международных фестивалей. В 2009 году его спектакль «Войцек» получил Национальную театральную премию «Золотая маска» в номинации «Специальный приз жюри».

       Спектакль «Пеппи Длинныйчулок» канского театра вещь, конечно же, значительная. Великолепный литературный материал, музыка и что не менее важно неплохой вокал, мастерские режиссерские и актерские решения, -  все это подкупает.  К тому же возмутители общественного спокойствия всегда в чести у детской аудитории, будь то Питер Пен, Карлсон, Чиполлино, Пиноккио или российские Петрушка, Буратино, Незнайка и многие, многие  другие.   Что говорить своими нравоучениями, мы подчас делаем мир наших детей очень скучным и однообразным,  на столько, что ребенку невольно хочется сбежать подальше от «засиженного мухами» взрослого благоразумия.  От сюда и возникают все те нестандартные герои, не стандартные ситуации  которые всегда привлекали и будут привлекать внимание маленького человека погруженного в не очень-то дружелюбное пространство взрослых людей.  Мир меркантильный, мир рациональный лишенный начисто воображения, фантазии не способный к яркому проявлению чувств, неспособный к самим чувствам. Именно в таком мире живут герои Линдгрен Томми и Анника (арт. Александр Киреев и Екатерина Соловьева)  Здесь нет места шалостям, нет места озорству,  да и напоминают дети из сказки Линдгрен больше марионеток  из театра незабвенного Карабаса Барабаса. Все расписано вплоть до самых мелочей – шаг в право, шаг в лево – все подлежит наказанию. Ясно подчеркивают это марионеточные жесты актеров, ритм музыки. Школьная попечительница Фрекен Розенблюм (арт. Марина Федорова) отмеряет все по жесткой мерке. Грустные выводы -цивилизация лишает по большому счету детей детства, им порой ничего не остаётся ни от мира природы, ни от мира фантазии. Иногда выслушивая воспоминания людей старшего поколения подмечаешь, что детство их было во много раз радостней, веселее, красочней, - пусть они были чего-то лишены, но им принадлежал весь мир, они черпали вдохновение прямо из жизни, а тут маленький неулыбчивый человечек зажатый четырьмя стенами городской квартиры, узкими границами неулыбчивого городка.  Кстати сказать, в сценическом решении художника Олега Головко  все это напоминает большую клетку, которая в зависимости от сцены превращается то в виллу «Курица», то в арену, то в школьную аудиторию,  что так же не способствует общему оптимизму. Впрочем, конструкцию оформления сцены можно и трактовать как конструкцию игрового детского городка, но эта ассоциация приходит в следующий момент, когда во всем этом мрачноватом антураже, появляется яркое пятно, такое сверхъестественное явление как Пеппи (арт. Инесса Геращенко) – ни каких условностей, ни каких авторитетов и совершенно невообразимое понимание основных жизненных ценностей. Все тут же поставлено с ног на голову, опрокинуто самым непочтительным образом. По ее понятиям знакомится надо перекувыркнувшись через голову, а здороваться нужно ударившись пяткой ноги.

       Интересна история появления повести о рыжеволосой девчонке. По словам Астрид Линдгрен, «Пеппи Длинныйчулок» (1945) появилась на свет прежде всего благодаря дочери Карин. В 1941 году Карин заболела воспалением лёгких, и каждый вечер Астрид рассказывала ей перед сном всякие истории. Однажды девочка заказала историю про Пеппи Длинныйчулок — это имя она выдумала тут же, на ходу. Так Астрид Линдгрен начала сочинять историю о девочке, которая не подчиняется никаким условиям. Поскольку Астрид тогда отстаивала новую для того времени и вызывавшую жаркие споры идею воспитания с учётом детской психологии, вызов условностям показался ей занятным мыслительным экспериментом. Если рассматривать образ Пеппи в обобщённом плане, то он основывается на появившихся в 1930—40-х годах новаторских идеях в области детского воспитания и детской психологии. Линдгрен следила за развернувшейся в обществе полемикой и участвовала в ней, выступая за воспитание, которое учитывало бы мысли и чувства детей и таким образом проявляло уважение к ним. Новый подход к детям сказался и на её творческой манере, в результате чего она стала автором, последовательно выступающим с точки зрения ребёнка.

       Смотрится пьеса легко, несмотря на в общем то значительное время спектакля, два часа, которые пролетают незаметно. Вторая часть в которой в роли директора цирка Стеффенсена  выступает, и очень убедительно Олег Мичков , видится в более грустном колорите. Увы, даже такая удивительная девочка как Пеппи  оказывается, не способной противостоять, той мрачной марионеточной системе, что сложилась в городке. Все должно  быть по раз и навсегда писанным правилам и только те кто соблюдают эти правила, хорошо изучили их, пусть даже с заведомо криминальным прошлым как у Стеффенсена  всегда процветают в этой жизни. И нужно поистине чудесное, появления рыжебородого капитана – отца Пеппи Длинныйчулок  что бы разрешить ситуацию – арестовать проходимца, освободить униженных клоунов, поставить на место Фрекен Розенблюм. Спектакль окончен. Все вроде разрешилось вполне жизнерадостно. Но горький привкус остается, - как все, же неправильно устроен этот мир! Невольно примеряешь современную действительность. И так же невольно вздыхаешь: «Господи! Дай нам Бог  Пеппи!»

«Канские ведомости»
24 Янв. 2013

Театральный черновик 
Александр ШЕСТЕРИКОВ и Ирина САМОЙЛОВА 
10 Янв. 2013 

 Как мы уже рассказывали, в декабре в Канске в четвертый раз проходила театральная лаборатория. Подобные мероприятия призваны знакомить публику с новыми тенденциями современного театра.  К тому же это хорошая возможность «размяться» нашим актерам и режиссерам, взглянуть на свою работу с иной стороны.  Точка, док...           Я люблю театр, и мне, разумеется, нравится писать про него. Поэтому в мои планы входило освещать эту лабораторию, по счету четвертую, но первую для нового директора канского драмтеатра Веры Сазоновой. И вышло так, что в эту лабораторную историю я вляпался (в хорошем смысле!) даже больше, чем планировал, и начался для меня этот эксперимент раньше, чем для зрителей.  Началось всё с того, что мне позвонили из театра и поинтересовались, не хочу ли я сыграть в читке-показе пьесы, которую ставит немецкий режиссер. Играть (или читать) предстояло журналиста. Я рассудил, что не я это придумал, актер из меня никудышний, но им там виднее, если позвали. И согласился...      Вскоре предстал перед своим режиссером. Почему-то думал, что он окажется мелким и худым, а ко мне навстречу вышел человек в более... солидном исполнении. Да и каким же еще должен был быть Георг Жено?! Это был именно он, немецкий режиссёр, актёр, снимавшийся у Петра Тодоровского в «В созвездии Быка», художественный руководитель театра им. Йозефа Бойса, один из создателей экспериментального московского театра «Театр.doc».      Но всё это я выяснил немного позже. В том числе и про «Театр.doc», которым очень сильно интересуюсь в последнее время, только еще не удалось пока попасть на его спектакли в Москве. А тут, в Канске, сразу в руки один из тех, кто создавал этот театр и одну из известнейших его работ, «Час восемнадцать», пьеса о гибели в тюрьме юриста Сергея Магнитского, который не был даже осужден. Спектакль сделан на основе тюремных дневников и писем Магнитского домой и проч. Кстати, сейчас готовится продолжение - «Час 18 - 2012». «Час восемнадцать» - это время, в которое умирал человек. Это театр-вербатим, документальный театр, спектакли полностью состоят из реальных монологов или диалогов обычных людей, перепроизносимых актёрами. В таком вот спектакле предстояло сыграть и мне. Шум          -  Саша, вы нам подходите, - сказал Георг, когда я прочитал пробный отрывок пьесы. - А можно, вы будете на все репетиции приходить в этой же куртке, она идёт к вашему образу. Пьеса «Шум» - дебют московского драматурга Екатерины Бондаренко. Из-за него я не смог насладиться другими работами лаборатории, но зато в «Шум» погрузился с головой. История, как и подобает документальному театру, совершенно реальная. Автор пьесы сама лично выезжала в Челябинскую область, в городишко Верхний Уфалей, где общалась со свидетелями и участниками преступления, произошедшего несколько лет назад. 16-летний парень убил из обреза одноклассника. Причина, вроде, в кляксе, которую тот оставил ему на рубашке. Юный убийца, который еще и оказался философом на буддийской платформе, сейчас содержится в закрытой психиатрической клинике под Смоленском. Отца даже приглашали на премьеру в Москву. Мне предстояло изобразить челябинского журналиста, который решил «нарыть» в этом городке «жареных» фактов, чтобы сделать ядреный текст и на этом капитале уехать работать в некое московское «желтушное» издание. Образ, в общем-то, классический, и не секрет, что многие (да и не только журналисты) стремятся сорваться из заунывных провинциальных просторов в столичную жизнь. В какой-то мере играть нужно было самого себя, плюс место действия по своей депрессивности также напоминало родной город. Возможно, поэтому немецкий режиссер и решил в последний момент ставить именно «Шум». Изначально в программе лаборатории была заявлена другая пьеса. Как известно, непременным условием читки является то, чтобы это была именно читка пьесы, с листами в руках, и чтобы никакой игры, а лишь отстраненное произнесение текста. Только эскиз спектакля. «Стоп, вы играете!» - часто прерывал чтение режиссер. «Не переводите дыхания на моих спектаклях, это дешевый сериальный прием!». При этом всё-таки нужно было включать и эмоции, и экспрессию. Находить грань сложно, поэтому приходилось просто выполнять требования Георга. Я скажу ему комплимент как профессионалу (с другими не работал), когда охаректеризую те дни, как тотальную немецкую дотошность, жертвой который стал. Скажу лишь за себя, актерам было, наверное, легче. И спасибо им за поддержку и понимание! Почти сразу стало ясно, что играю я типа весьма неприятного, спаивающего людей, чтобы получить информацию. Ну раз уж работа такая, что ж поделать! Да и сама обстановка была гнетущей - мрачный город, плохая экология, социальная напряженность. Пространством действа послужил темный тупик в коридоре театра. Но главным испытанием для меня было не это. Оказалось, что мне предстоит много и тяжко ругаться матом. К сожалению, нельзя сказать, что сквернословие мне абсолютно чуждо. Но... Чтобы вот так, при всём честном народе, который соберётся в выходной день посмотреть на наш лабораторный труд...! И ведь могут прийти мои учителя словесности и многие другие. Не думал раньше, что способен «париться» из-за этого. Причем меня самого не шокирует ненормативная лексика в современном театре или литературе, я вполне понимаю её функционал и право на существование. Но здесь-то нужно самому лично рот раскрывать. Я ещё спросил у Жено, не погонят ли нас отсюда, а он говорит: «Саша, всё нормально, я еще и не такие спектакли ставил, к тому же здесь будет куратор министерства культуры, он в курсе». Кстати, по замыслу режиссера, спектакль должен был заканчиваться исполнением канским хором ветеранов реп-песни группы «Каста». Ветераны предсказуемо отказались, а немец удивился этому факту. «Я бы разрушил границы между всеми художественными коллективами, которые есть у вас. Здесь столько талантов, которые разобщены. Можно было бы на базе, например, театра делать столько всего совместного и интересного», - с грустью сказал мне Георг во время очередного перерыва. Я пытаюсь возразить, что творческие люди и так не сидят без дела, а Георг всё равно недоуменно пожимает плечами. О да, кроме чернухи в спектакле было много всего: и «достоевские беседы», и даже сравнительно позитивный финал, который оставил больше вопросов, чем ответов. Разумеется, обсуждение после показа уперлось не только в насыщенную повестку дня, поднятую в пьесе, но и в недовольство мрачностью, безысходностью и матерщиной со сцены. Хотя пласт проблем, поднятых в пьесе, таков, что черт ногу сломит. Слишком много шума, как сказал один из героев пьесы. Через него нужно продираться. А в буддизме, говорят, главное тишина. Каренин         Глеб Черепанов, молодой режиссер, окончивший курс Фокина-Рощина в Щукинском училище, поставил эскиз спектакля «Алексей Каренин» по мотивам романа Льва Толстого «Анна Каренина». Так же, как и в «Царе Эдипе», зрителям поставили стулья на сцене, а действие происходило в зрительном зале. Такое «извращение», как может кому-то показаться, совершенно оправдано, учитывая вывернутость сюжета наизнанку. Здесь мы наблюдаем за метаниями и переживаниями мужчины, мужа, а не классической Карениной. Вдобавок актер разыгрывал свои мизансцены словно на кресте, в который сложились продольный и поперечный темные проходы зрительного зала. Многие потом говорили о том, что это словно Каренин смотрит драму женщины, а зрители следят за наблюдателем. 

Про мою маму и про меня           Пьеса московского драматурга Елены Исаевой «Про мою маму и про меня», которую на лаборатории поставила также московский режиссер Анна Потапова - это такое школьное сочинение, воспоминания о разговорах автора со своей мамой. В обсуждении активное участие приняла молодежь. В отличие от остальных эскизов, здесь получилась добрая лирическая работа. Вместе с героями вспоминаешь трепетные моменты его жизни, а комплексы и неудачи были у всех. Искусство в тени Желающие посмотрели фрагмент моноспектакля «Царь Эдип» древнегреческого драматурга Софокла. Моноспектакль - это всегда невероятно интересно: гадаешь, как один актер сможет подать сразу несколько персонажей, а главное, удержать внимание публики. Необычно было сидеть на сцене и сверху взирать на темный зрительный зал. Но еще более захватывающе, когда в темноте появился маленький столб света, осветивший хрупкую фигуру. Поднявшись на сцену, парень, встав спиной к залу, расстелил на полу небольшое полотно и встал на него босыми ногами. Все действия отрывка «Царь Эдип» проходили в рамках этого маленького клочка материи. Такой невероятный, горький и запутанный сюжет, масштабный, в рамках нескольких метров. В маленьком пятачке света озарилось лицо актера, и зрители синхронно ахнули: «Да ладно!» В ожидании спектакля он все время стоял со зрителями у дверей, словно приглашенный гость. Он находился среди тех, кто так жаждал его увидеть, но его особо не замечали. Начался сам спектакль. Интересный режиссерский ход - автор перевоплощался в различных героев с помощью простого тамбурина (бубна). Инструмент был и дубиной, и короной на голове царя, и словно злая ирония - миской для милостыни, кандалами. Так убедительно, что постоянно приходилось задумываться, а точно ли передо мною тот, на вид совсем молодой парнишка, который стоял в коридоре. А главное - актер был на шокирующе близком расстоянии. Были видны его дрожь, слезы, капельки пота, белые из-за грима. Спектакль закончился, и актер скрылся в тени зала, а затем свет и вовсе погас. А когда его включили снова - всё волшебство пропало, оставив впечатления. И некоторые из них были весьма отрицательные. Дело в том, что во время действа некоторые учащиеся одного из учебных учреждений Канска, которых пригласили в театр, показывали уже свой спектакль - «Невежи на выгуле». Всё мероприятие они перешептывались, хихикали, игнорировали просьбы выключить телефоны. Уселись они на самый первый ряд. У одной мадам даже хватило ума, когда герой поднял на нее взгляд, грубо сказать в полной тишине «Не смотри на меня»! После спектакля девушки, которым я посоветовала лучше сходить на фильм, а не в театр, заявили, что не знали. Чего не знали - пояснять не стали. Что в театр идут?! Дверь перепутали что-ли?! Как всегда, стало стыдно за молодых людей, которых, скорее всего, принудительно загоняют в театр. И что в итоге из этого выходит?

«Эх, мужики, мужики. Где они мужики?»

    В конце прошлой недели репертуар театра пополнился новой комедией по пьесе башкирского драматурга Флори́да Буля́кова «Выходили бабки замуж».

Флорид Буляков (род. 23 февраля 1948, дер. Большие Шады, Мишкинский район, Башкирская АССР) —  народный писатель Республики Башкортостан, Лауреат Государственной премии РФ в области литературы и искусства, Лауреат Государственной премии Республики Башкортостан, Заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан.  В 1969—1973 годах был организатором и музыкальным руководителем народного ансамбля танца «Эрвея» при Мишкинском РДК. Одновременно заочно учился в Бирском пединституте. В 1973—1989 годах работал литературным сотрудником, заведующим отделом, собственным корреспондентом Мишкинской районной газеты «Дружба», а позже — республиканских газет «Ленинец» и «Советская Башкирия». Автор более двадцати пьес и первого башкирского сериала. Очень популярны его драмы-притчи «Реестр любви», «Забытая молитва», трагифарс «Озорница», драма-реквием «Шаймуратов-генерал» и народная комедия «Выходили бабки замуж». Автор проекта и либретто первой башкирской рок-оперы («Звезда любви», композитор Салават Низаметдинов).

    Канский вариант постановки  «Выходили бабки замуж» представили заслуженный артист РХ, заслуженный деятель искусств РХ, режиссер Юрий Майнагашев и художник Светлана Пекарина. Сюжет пьесы  «Выходили бабки замуж» не нов  и довольно хорошо раскрыт современным искусством  – отмирание малых деревень и одинокая старость.  До старости в российской глубинке доживает в основном женское население и вот живут в некой сельской богадельне   четыре старушки Васена, Полина, Иваниха и Авдотья. Живут воспоминаниями, фантазиями, а то и «видениями» о прошлой жизни. Не было собственно в ней ни чего хорошего: то мужья пили, то мужья били, то вовсе никакого сладу не было. А вот прошло время и заныло сердечко о былом, о утраченном  стало быть.  Темпераменты у пожилых дам разные, это как у тех мушкетеров у которых говорят и холерик прописан и сангвинику, меланхолику, да и флегматику место нашлось. И тут похоже так.  Васена(арт. Галина Латышева) вон какая озорная; жесткая, взрывная Иваниха (арт. Светлана Нури-Заде); а Полина (арт. Ольга Смирнова)к меланхолии явно льнет.

    А задел то все один грустно век бабий одиноко доживать. С мужиками то может не страх, как весело было, но все вроде вокруг них вертелось, то одно то другое прихватится, а тут хоть вой что сангвиник, что холерик, что меланхолик все одно, что веселящая бражка под подушкой, что молитва в уголке и все по-прежнему. «Эх, мужики, мужики. Где они мужики?»

И тут как явление некого чуда «пришествие» кузнеца  Абдуллы(арт. Владимир Сальников) забредший из степи чтоб колхозное стадо из трех кобылиц и одного мерина подковать. Со своими рассказами о чудесном доме, стоящем где-то далеко в степи.  «Человек нужный вы его уж приютите у себя. Больше селить негде» - говорит председатель(арт. Владимир Ведерников).  И вот надо же в унылой старушечьей келье все преобразилось. Весна в окошко забрезжила.  Вот они кряхтели и постанывали, жизнь свою поругивали, а тут, словечко есть такое народное «заганашились» иначе не скажешь, павами поплыли, на речи особые потянуло, на проказы девичьи.  Все худое враз,  позабылось и о другом, о другом  больше.  И не узнать наших престарелых проказниц. На какие только уловки они не идут, что бы заполучить внимания представителя мужеского пола.  Столетняя Авдотья(арт. Ольга Асауленко) на что  флегма, а и та враз  ожила, своим горбатым костылем Абдуллу тоже к себе тащит.

    Нет что не говори, актерский состав подобрался неплохой. Одно дело комедийная ситуация, а тут еще неплохая  игра. Партия Галины Латышевой, - эка заводная получилась старушонка. Вишь как выкаблучивается.  Диву даешься и так подойдет и так подсядет. Эх-ти какие жизненные ухваточки. А Ольга Асауленко а, как убедительно молчит весь первый акт и лишь глаза пялит, а немая сцена с рваной газетой…  Да и разговоры ей дались ни чуть не хуже. Роскошная получилась роль.  Сколько здесь всяких приемчиков, режиссерских,  да актерских находочек .

    Очень органичен Владимир Сальников, так мощно провести роль, быть на самом деле в течении  двух часов стариком мусульманином, с малейшими деталями этого образа. Эх, представляю, сколько пришлось перелопатить актеру, сколько потов смыть, что бы войти в этот совершенно не типичный для канского театра типаж.

    Постановка конечно удалась, быть может, подчас выпадают некоторые лирические врезки, несколько нарушая целостность спектакля, герои уж очень быстро подают на зрителя другой характер, но по большому счету это впечатления не портит, может даже дает увидеть событие в другом ракурсе.  Спектакль, несомненно, будет востребован  и найдут отклик и проблемы, заявленные в нем. Смех смехом, а мужское население России вымирает задолго до пенсионного возраста. Вот уже повод для серьезного разговора. Но спектакль получился.

    Майнагашев Юрий Матвеевич. Родился 17 марта 1951 года. Главный режиссёр Хакасского национального драматического театра имени А.М. Топанова, заслуженный артист Республики Хакасия (1992), Заслуженный деятель искусств Республики Хакасия. Творческий путь на сцене театра начал в 1974 г. после окончания Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК).  На его счету шесть ролей в советских кинофильмах – «Последний год Беркута», «Конец императора тайги», «Пока не ступлю на мягкую траву», «Не ставьте Лешему капканы», «Право на выстрел», «Казачья застава». И множество режиссерских работ среди которых: «Когда цвела сакура», «Женитьба», «Железная женщина», «Где ты, мой рассвет?», «Король Лир» и «Соловьиная ночь», получившая диплом I Всероссийского конкурса спектаклей, пропагандирующих идеи патриотизма и любви к Родине.

Ну, еще  пол-актика пожалуйста!

"Простой, добрый и веселый спектакль. Такого озорного спектакля в наших театрах давно не было",  так отозвался об одной из с посторонним" Степана Лобозерова Виктор Астафьев

Спектакль канского театра драмы в постановке главного режис­сера канского театра, Заслуженного артиста России Андрея Луканина и художника Светланы Пикариной, хореографа Татьяны Деликовой таких эпитетов тоже вполне заслужил.

        Имя сибирского драматурга Степана Лобозерова появилось на театральных афишах в самом начале 80-х. У молодого автора было стремительное и счастливое начало, у первых его пьес - удачливая сценическая судьба. К ним сразу обратились солидные академические театры и десятки провинциальных трупп. Комедии публиковались в альманахе "Современная драматургия".

         Герои Лобозерова живут в среде потомков тех русских старообрядцев, которых Екатерина II переместила в Сибирь. Они приезжали туда целыми семьями, жили замкнуто, хранили верность обычаям и правилам старины. Сам Лобозеров родился в 1948 году в такой же забайкальской "семейской" деревне. Оттуда доскональное знание быта и уклада, понимание житейских и нравственных законов, человеческая основательность живых характеров, яркая языковая стихия. Кстати, почти во всех лобозеровских комедиях действие начинается с того, что в "семейское" село приезжает посторонний - обычно городской - человек. Не стал исключением и "Семейный портрет с посторонним".

          И вот эта комедия на канской сцене. Сюжет прост: молодой художник Виктор (арт. Максим Фадин) приезжает в деревню работать в местном клубе и по совету кладовщика Михаила (арт. Александр Шишулькин) поселяется в "гостинице" - комнате в частном доме, которую хозяева сдают приезжим. На первый взгляд - обычная семья с обычными проблемами и мелкими ссорами: Тимофей (арт. Олег Мичков) лежит со сломанной ногой и требует к себе повышенного внимания, жена Катерина ругает его за пьянство, дочь Таня (арт. Екатерина Соловьева) мечтает о чистой любви и поступлении в институт, бабка (арт. Галина Латышева) острит и философствует, да еще кошка на чердаке в очередной раз приносит котят. Однако Михаил, заметив интерес Виктора к Тане, предупреждает: семья вроде бы не в себе, "все со справками", а бабка вообще всю жизнь в психушке провела. То же самое он рассказывает хозяевам о постояльце. Постепенно в доме воцаряется атмосфера подозрительности, недоверия: любые действия и поступки, незначащие слова истолковываются каждым по-своему, комические недоразумения множатся, пока ситуация не запутывается окончательно.

            По сути, анекдотический сюжет, но если присмотреться, в пьесе вдруг обнаруживается внутренний драматизм. Автор любит своих героев, сочувствует им, верит в то доброе, что есть в их душах. Среди суеты и жизненной суматохи их застигают раздумья о смысле жизни и ценности человеческой личности. Им так хочется праздника, другой, лучшей доли, внимания к себе.

            Интересно, колоритно сделаны роли в канском театре. Не знаю, следствие ли это канских лабораторий или сказалась работа со столичными режиссерами, но канские актерские работы смотрятся понастоящему на хорошем уровне. Недавно просмотрел несколько пьес в одном областном театре - небо и земля. Канские спектакли смотрелись куда значительней и глубже. Вот сейчас просто восторгаюсь образом Галины Латышевой. До чего тонко, гармонично, точно. Удивляешься, как, в общемто, молодая актриса смогла подловить все нюансы возрастной роли: узнаваема и точна каждая деталь, смотришь и смакуешь любое движение. Удивление, гнев, даже некоторые старушечьи странности - все верно, все в цель. По этой роли можно трактаты писать, столько тут находок. Вот кому Станиславский прокричал бы со своего режиссерского пульта: "Верю!"

            Впрочем, роли Латышевой всегда были достаточно глубокими, пронизанные мыслью и чувством. На каком подъеме смотрелся спектакль "Эти свободные бабочки" или "Сотворившая чудо". Годы прошли, а эти работы не забываются. Кстати, все эти спектакли поставил Андрей Луканин. Поставил интересно и с фантазией. И каждый раз Галина Латышева украшала его сценические полотна. Похоже, это его актриса, подобно тому, как Джульетта Мазина была у Феллини или Чурикова - у Элема Климова. Но справедливости ради нужно отметить, что и другие роли сделаны на высоком уровне: Марина Федорова, Олег Мичков, Максим Фадин, Екатерина Соловьева, Александр Шишулькин - великолепный состав в новой значительной работе режиссера.

             Единственный недостаток спектакля, пожалуй, в том, что он быстро кончается. Вот уже актеры вышли на поклон, а ты все еще   ждешь и молишь: "Ну, еще пол-актика. Пожалуйста. Еще немножечко"... Владимир Колпаков